Отныне понедельник в нашем расписании является выходным.
Меня же не покидает ощущение, что сегодня воскресенье.
Оно возникает, когда просыпаешься днём под тёплым одеялом, а в ногах урчит кошка.
Оно растёт, когда, ещё не проснувшись, ты утром пьёшь чай на кухне, соображая, какое у тебя настроение.
Оно проявляется в том, как солнце ласкает оранжевым светом громоздкие здания, и как тени ложатся на асфальт перекрёстков.
Атмосфера в универе, в общаге - всё сегодня было таким "ленивым", неспешным.
И только один факт выбивается из общего воскресного настроения. Я нахожусь в редакции "КВ", а она по выходным не работает.
Нужно ехать домой, готовиться к коллоквиуму и семинару по страноведению.
Я не хочу домой. Я останусь здесь и буду заниматься посторонними делами: напишу пару-тройку писем, посижу над фотографиями, послушаю оставленные для меня mp3шки.
Кстати, сегодня была моя первая преднамеренная фотосессия с живым человеком. Маааленькая. Но ведь первая.
Главное, человек остался очень доволен. На прощание сгрёб меня в охапку и долго-долго благодарил, потому что было очень интересно.
Это моя подруга Irene, помешанная на овцах и Ирландии...
Меня пугает осень как пора депрессий. Слишком большое количество людей за последние две недели обращались ко мне за психологической помощью. С кем-то поговорить, кому-то помочь, кого-то выслушать, а кого-то просто молча погладить по голове, чувствуя на своей груди горячие слёзы. Это ни коим образом не отнимает моё драгоценное время и силы, просто мне больно видеть страдания дорогих мне людей. Видеть, как один делает больно другому, а потом сам пытается залечивать раны, нанесённые ему кем-то ещё.
Утро началось с поочерёдных звонков Нади и её Саши. Трудно быть посредником между двумя планетами, пытаться их примирить, заставить понять и выслушать друг друга, когда они сами сжигают последние мосты.
Да и вообще, жизнь в последнее время кажется такой правильной, всё вокруг таким благополучным. Но что-то сидит занозой. Особенно сегодня, когда всё так хорошо, что-то не даёт покоя. Что-то мешает жить, беспокоит. Понять не могу, что. Предчувствие? Maybe. Что-то не так.
надеюсь, я в очередной раз ошибаюсь
Виделись вечером с Маней.
Маня - это мой школьный друг. Мы познакомились в классе седьмом, когда нас посадили за одну парту: его - на перевоспитание, меня тем самым разлучили с лучшей подругой. MAHR меня откровенно игнорировал, потом задал всем вопрос, перевернувший весь мир:
- Сколько полицейских должны встать один на одного, чтобы достать до Луны?
Тишина. Мой робкий голос:
- Три с половиной.
- Откуда ты знаешь?
- Я тоже смотрела...
Так фраза, прозвучавшая в одном из лучших мультфильмов всех времён "Гуффи - звезда" положила начало дружбе. Хотя одноклассникики свято верили, что у нас любовь...
Очень хороший получился разговор под дождём за бутылочкой пива. Вспомнили бывших одноклассников, хорошо посмеялись.
За последние полгода судьба сыграла с ним злую шутку, и не раз настучала по голове, кто знает, может быть, за былую беспечность и безбашенность.
Сейчас потихоньку выходит из затяжной депрессии.
С последней встречи изменился, повзрослел что ли. Но всё равно в сущности это всё тот же "Никита маст дай"
читать дальшеВ наших интервью отсутствуют ссылки на подобную постановку вопроса. Однако у нас есть свидетельства, которые оставили после себя наиболее ревностные почитательницы Гитлера. Это любовные письма диктатору. Существованием этих документов мы обязаны одному немецкому коммунисту, который вернулся в Германию в 1945 году в американской военной форме. Вилли Экер, известный тогда как В.К.Эмкер, служил в американской военной администрации в Берлине. Он расказывает: "Конечно, мы посетили рейхсканцелярию Гитлера. Осматривая полуразрушенные помещения, мы увидели, что повсюду лежат груды документов. Я достал пару писем из одной бумажной кучи. Они были адресованы "нашему любимому фюреру". Мы забрали их с собой."
Впоследствии Эмкер многократно проникал в руины рейхсканцелярии и выносил оттуда документы, которые остались вне интереса советских военнослужащих. Таким образом несколько тысяч частных писем из личной почты фюрера и рейхсканцелярии оказались в США. Отрывки из документов были частично опубликованы. Это оказались ходатайства, пожелания и письма поклонниц. Хотя речь идёт лишь о незначительной части писем от почитательниц Гитлера, с помощью этих сильно пожелтевших от времени листков бумаги можно заглянуть в глубины немецкой души в годы мракобесия.
Письма от женщин и девушек содержат как пылкие уверения в "настоящей любви" и предложения о браке, так и пожелания "одной дамы из Саксонии" иметь ребёнка от Гитлера с обоснованием: "Одна мысль о том, что вы не можете иметь детей, лишает меня покоя." Вероятно, Гитлер даже не держал в руках эти послания с обращениями к "моему сердечно любимому", "сладкому, сердечному, любимому" или "любимому, страстно желаемому волчонку".
Как правило, на подобные письма рейхсканцелярия давала стандартный ответ: "Сердечно благодарю Вас..." Если пылкая почитательница не успокаивалась и вновь писала фюреру, об этом извещали местную полицию. Некоторых объявляли сумасшедшими и отправляли в психиатрические лечебницы. Безусловно, женщин, отправлявших любовные письма Гитлеру, - единицы. Однако по ним можно судить, какой притягательной силой обладал диктатор в глазах этих женщин. Исторические факты свидетельствуют, что те из них, кто смог приблизиться к Гитлеру, затем погибали. Его племянница Гели Раубаль боготворила фюрера, а затем покончила с собой, так как он не уделял ей должного внимания. Ева Браун годами исполняла роль скрываемой любовницы. Она предприняла несколько попыток самоубийства, а за день до своей смерти имела сомнительную честь стать "фрау Гитлер". Англичанка Юнити Мидфорд - страстная поклонница Гитлера, допущенная им в круг близких ему людей, стреляла себе в голову из-за личных переживаний. Любовь к Гитлеру оборачивалась смертью.
Некоторые детали в наших интервью свидетельствуют о том, что женщины не избежали влияния магии Гитлера. Лора Шааф из Гамбурга признаётся: "Гитлер посмотрел мне в глаза и погладил по щеке. Для меня это было невероятное событие. Я была счастлива и не хотела больше мыть то место, к которому он прикоснулся. Моя мать сказала, что я сошла с ума. Это было так."
Ильза Хольм принимала участие в массовом танцевальном действии, организованном СГД (Союз Германских Девушек) во время партийного съезда. "Он сел прямо перед нами и затем сказал: "Ну, мои девочки, когда я вижу такое, все заботы сами уходят от меня." И что мы сделали? Мы закричали от радости. Мы ведь танцевали для фюрера. Ужасно, не правда ли?"
Анна-Мария Аумюллер рассказывает о визите Гитлера в Кенигсберг, когда он вечером после продолжительной овации молодёжи из Гитлерюгенда и СГД вышел к ним из своей резиденции: "Мы скандировали хором: "Дорогой вождь, будь так добр, выгляни на минутку в окно". И когда мы вволю наорались, он действительно выглянул. Тогда мы снова бешено закричали: "Хайль Гитлер!" Мы стояли и кричали ещё несколько часов. Когда следующим утром мы пошли в школу, то были совершенно обессиленные, не могли даже говорить."
Что делало Гитлера столь притягательной фигурой для женщин? Нацистская пропаганда всеми средствами изображала его как непостижимого гениального одинчку. Личная жизнь Гитлера была полностью закрыта от общественности. О существовании Евы Браун немцы узнали только после войны. Ни один "нормальный немец" не знал, что Гитлер просыпается и встаёт лишь к середине дня, а работе с документами в своём "Бергхофе" предпочитает безделье.
Еженедельные выпуски кинообозрения показывали Гитлера таким, каким он в действительности не был - ответственным трудоголиком, который каждую свободную минуту использует для службы во имя народа.
Осень - самая "деньрожденная" пора года. Завтра два дня рождения, в пятницу ещё один, а если учесть, что в нашей маленькой группе каждый день Рождения обязательно проходит с совместными поздравлениями, подарками и тортиками, то мне скоро грозит разорение. Ааа, чёрт с ним, для друзей не жалко
Какую прекрасную голую женщину-африканку мы сегодня с Леной выбрали для Анджея в сувенирной лавке!
Ни за что не пускайте меня в сувенирные лавки накануне стипендии.
Я там хочу всё! Начиная сундуками, заканчивая арома-свечками.